Кот депутата Агне Ширинскене определяет судьбу Литовского радио и телевидения?

Речь шла об изменениях в закон о Литовском радио и телевидении (LRT) — общественном вещателе страны и увольнении генерального директора LRT. Поправки предложила правящая коалиция. Они касались процедуры.

Суть изменений сводилась к трём пунктам:
– упростить процедуру выражения недоверия гендиректору;
– снизить количество голосов, необходимых для его увольнения;
– закрепить в законе формулировки вроде «утрата доверия» и «ненадлежащее исполнение обязанностей» без чётких критериев.

Именно эти формулировки и стали главной проблемой. Обсуждение затянулось до глубокой ночи из-за большого количества поправок, внесённых оппозицией. В результате одна из них — откровенно абсурдная по форме — была поставлена на голосование и поддержана частью депутатов.

В тексте поправки фигурировал кот депутата Агне Ширинскене по имени Нуодягулис, которому в ироничной форме отводилась роль субъекта согласия при увольнении генерального директора LRT.

Почему вокруг закона возник скандал

Против поправок выступили оппозиционные депутаты, журналисты LRT и представители медиа-сообщества. Они говорили о риске прямого политического давления на общественный вещатель.

Главный аргумент звучал просто: если в законе не прописано, кто и по каким признакам определяет «доверие», руководителя можно убрать в любой момент. Формально и законно.

Что могла сделать оппозиция

Остановить закон оппозиция не могла. У правящей коалиции было большинство. Зато у оппозиции оставался другой инструмент – поправки. Регламент Сейма позволяет вносить их в неограниченном количестве и обязывает парламент рассматривать каждую из них и ставить на голосование, независимо от содержания. Даже если поправка выглядит абсурдно – придется обсуждать.

Поправка в закон и причём тут кот?

В тексте было записано, что генеральный директор LRT может быть уволен только с согласия кота депутата Агне Ширинскене по имени Нуодягулис.

Речь не шла о реальном наделении животного полномочиями. Это была намеренная демонстрация. Оппозиция показывала, к чему приводят размытые формулировки закона. И цепляясь за формальности, сам процесс можно довести до абсурда.

А все потому, что, если не указан субъект «доверия», им формально может быть кто угодно. Даже кот. С таким успехом можно выдвигать тысячи поправок и законодатели утонут.

Например, такую поправку: «Руководитель подлежит отставке при потере доверия, если в день отчёта в Вильнюсе идёт дождь и зонт был забыт дома».

Или такую: «Все решения, принятые после 01:00, считаются действительными только до 09:00, пока депутаты не выспались».

А ещё круче такая: «Каждая новая поправка должна сопровождаться ещё двумя поправками: пояснительной и извинительной». Смысл: парламентский аналог “капчи” против спама. Демократия, которая вынуждена защищаться от собственной открытости.

Как проголосовали депутаты

Но несмотря таки на абсурд, по регламенту поправку вынесли на голосование. Результат оказался показательным:
– 43 депутата проголосовали «за»;
– 23 — «против»;
– 8 — воздержались.

Поправка была принята. Формально. Процедурно. Сейм не мог её проигнорировать и не мог отказаться от голосования. Так устроена система.

Что сказали после голосования

Агне Ширинскене отреагировала иронично. В соцсетях она написала, что её кот Нуодягулис «благодарит Сейм за оказанное доверие». И добавила, что это, вероятно, первый случай в истории Литвы, когда кот оказался упомянут в парламентской поправке.

Журналисты LRT и представители культурного сообщества продолжили выступать против изменений закона. Они подчёркивали, что история с котом – это не шутка, а способ показать слабые места документа. И что ночные голосования только усиливают ощущение давления на общественный вещатель.

Важно здесь не животное. Этот эпизод показал сразу несколько вещей.

Во-первых, парламентская демократия, строго следующая процедурам, не умеет игнорировать даже очевидный абсурд.
Во-вторых, закон с размытыми формулировками можно довести до логического предела, не нарушив ни одной нормы.
В-третьих, когда у оппозиции нет реальных рычагов влияния, она использует процедуру как способ публично показать уязвимость закона.

Кот в этой истории — не герой и не насмешка. Он стал маркером того, насколько легко серьёзное законодательство превращается в фарс, если оно написано без чётких рамок.